hlör u fang axaxaxas mlö

First published 12 February 2022 @ sólo algunas palabras

	☽
No hay sustantivos en la conjetural Ursprache de Tlön, de la que proceden los idiomas «actuales» y los dialectos: hay verbos impersonales, calificados por sufijos (o prefijos) monosilábicos de valor adverbial. Por ejemplo: no hay palabra que corresponda a la palabra luna, pero hay un verbo que sería en español lunecer o lunar. Surgió la luna sobre el río se dice hlör u fang axaxaxas mlö o sea en su orden: hacia arriba (upward) detrás duradero-fluir luneció. (Xul Solar traduce con brevedad: upa tras perfluyue lunó. Upward, behind the onstreaming it mooned.)	There are no nouns in Tlön’s conjectural Ursprache, from which the “present” languages and the dialects are derived: there are impersonal verbs, modified by monosyllabic suffixes (or prefixes) with an adverbial value. For example: there is no word corresponding to the word “moon”, but there is a verb which in English would be “to moon” or “to moonate”. “The moon rose above the river” is hlör u fang axaxaxas mlö, or literally: “upward behind the onstreaming it mooned”.	В предполагаемом Ursprache Тлёна, от которого происходят «современные» языки и диалекты, нет существительных, в нем есть безличные глаголы с определениями в виде односложных суффиксов (или префиксов) с адвербиальным значением. Например: нет слова, соответствующего слову «луна», но есть глагол, который можно было бы перевести «лунить» или «лунарить». «Луна поднялась над рекой» звучит «хлёр у фанг аксаксаксас млё» или, переводя слово за словом, «вверх над постоянным течь залунело».
☽		☽
Lo anterior se refiere a los idiomas del hemisferio austral. En los del hemisferio boreal (de cuya Ursprache hay muy pocos datos en el Onceno Tomo) la célula primordial no es el verbo, sino el adjetivo monosilábico. El sustantivo se forma por acumulación de adjetivos. No se dice luna: se dice aéreo-claro sobre oscuro-redondo o anaranjado-tenue-del cielo o cualquier otra agregación. En el caso elegido la masa de adjetivos corresponde a un objeto real; el hecho es puramente fortuito. En la literatura de este hemisferio (como en el mundo subsistente de Meinong) abundan los objetos ideales, convocados y disueltos en un momento, según las necesidades poéticas. Los determina, a veces, la mera simultaneidad. Hay objetos compuestos de dos términos, uno de carácter visual y otro auditivo: el color del naciente y el remoto grito de un pájaro. Los hay de muchos: el sol y el agua contra el pecho del nadador, el vago rosa trémulo que se ve con los ojos cerrados, la sensación de quien se deja llevar por un río y también por el sueño. Esos objetos de segundo grado pueden combinarse con otros; el proceso, mediante ciertas abreviaturas, es prácticamente infinito. Hay poemas famosos compuestos de una sola enorme palabra. Esta palabra integra un objeto poético creado por el autor. El hecho de que nadie crea en la realidad de los sustantivos hace, paradójicamente, que sea interminable su número. Los idiomas del hemisferio boreal de Tlön poseen todos los nombres de las lenguas indoeuropeas y otros muchos más.	The preceding applies to the languages of the southern hemisphere. In those of the northern hemisphere (on whose Ursprache there is very little data in the Eleventh Volume) the prime unit is not the verb, but the monosyllabic adjective. The noun is formed by an accumulation of adjectives. They do not say “moon”, but rather “round airy-light on dark” or “pale-orange-of-the-sky” or any other such combination. In the example selected the mass of adjectives refers to a real object, but this is purely fortuitous. The literature of this hemisphere (like Meinong’s subsistent world) abounds in ideal objects, which are convoked and dissolved in a moment, according to poetic needs. At times they are determined by mere simultaneity. There are objects composed of two terms, one of visual and another of auditory character: the color of the rising sun and the faraway cry of a bird. There are objects of many terms: the sun and the water on a swimmer’s chest, the vague tremulous rose color we see with our eyes closed, the sensation of being carried along by a river and also by sleep. These second-degree objects can be combined with others; through the use of certain abbreviations, the process is practically infinite. There are famous poems made up of one enormous word. This word forms a poetic object created by the author. The fact that no one believes in the reality of nouns paradoxically causes their number to be unending. The languages of Tlön’s northern hemisphere contain all the nouns of the Indo-European languages — and many others as well.	Вышесказанное относится к языкам южного полушария. В языках полушария северного (о праязыке которых в Одиннадцатом Томе данных очень мало) первичной клеткой является не глагол, а односложное прилагательное. Существительное образуется путем накопления прилагательных. Не говорят «луна», но «воздушное-светлое на тёмном-круглом» или «нежном-оранжевом» вместо «неба», или берут любое другое сочетание. В избранном нами примере сочетания прилагательных соответствуют реальному объекту — но это совершенно не обязательно. В литературе данного полушария (как в реальности Мейнонга) царят предметы идеальные, возникающие и исчезающие в единый миг по требованию поэтического замысла. Иногда их определяет только одновременность. Есть предметы, состоящие из двух качеств — видимого и слышимого: цвет восхода и отдалённый крик птицы. Есть состоящие из многих: солнце и вода против груди пловца; смутное розовое свечение за закрытыми веками, ощущения человека, отдающегося течению реки или объятиям сна. Эти объекты второй степени могут сочетаться с другими; с помощью некоторых аббревиатур весь процесс практически может быть бесконечен. Существуют знаменитые поэмы из одного огромнейшего слова. В этом слове интегрирован созданный автором «поэтический объект». Тот факт, что никто не верит в реальность существительных, парадоксальным образом приводит к тому, что их число бесконечно. В языках северного полушария Тлёна есть все имена существительные индоевропейских языков — и ещё много сверх того.
Jorge Luis Borges Tlön, Uqbar, Orbis Tertius	Jorge Luis Borges Tlön, Uqbar, Orbis Tertius (translated by James E. Irby)	Хорхе Луис Борхес Тлён, Укбар, Orbis tertius (перевод Евгении Лысенко)